Онлайн чтение книги Подвиги Геракла The labours of Hercules Эриманфский вепрь. Пёс Цербер – двенадцатый подвиг Геракла
Четвертый подвиг, который должен был совершить Геракл, заключался в том, чтобы поймать живым Эриманфского вепря - свирепого, огромных размеров зверя, обитавшего на поросших кипарисами склонах горы Эриманф и в зарослях аркадской горы Лампеи и совершавшего набеги на земли вокруг города Псофиды. Гора Эриманф названа так по имени сына Аполлона, которого Афродита ослепила за то, что он подсматривал за ней, когда она купалась. Аполлон в отместку превратился в вепря и убил ее возлюбленного Адониса. Тем не менее гора осталась священной горой Артемиды.
b. По дороге к Эриманфу Геракл, проходя через Фолою, где он убил некоего Савра, жестокого разбойника, был принят кентавром Фолом, которого одна из ясеневых нимф родила от Силена. Фол поставил перед Гераклом жареное мясо, а сам предпочел есть сырое, не смея открыть сосуд с вином, принадлежавший всем кентаврам, до тех пор пока Геракл не напомнил ему, что это тот самый сосуд, который четырьмя поколениями раньше Дионис оставил в пещере как раз для такого случая. Кентавры пришли в возбуждение, почуяв запах крепкого вина. Вооружившись большими камнями, вырванными из земли елями, головнями и топорами, они помчались к пещере Фола. Если Фол от страха спрятался, то Геракл смело отразил нападение первых двух кентавров - Анкия и Агрия - градом головней. Нефела, богиня облаков и бабка кентавров, пролила на землю сильный ливень, от которого у Геракла ослабла тетива, а земля под ногами стала скользкой. Однако он оказался достойным своей славы и убил нескольких кентавров, и среди них Орея и Гилея. Остальные бежали до самой Малеи, где нашли убежище у своего царя Хирона, которого лапифы изгнали с горы Пелион.
c. Уже на излете стрела, пущенная Гераклом, прошла через руку Элата и вонзилась в колено Хирона. Опечаленный тем, что стрела попала в его старого друга, Геракл вытащил из его колена наконечник стрелы, и, хотя Хирон сам готовил снадобья для лечения ран, в этом случае они оказались бесполезными, и он, стеная, удалился в пещеру, но не умер, потому что был бессмертным. Прометей позднее согласился стать бессмертным вместо него, и Зевс утвердил этот обмен. Правда, некоторые говорят, что Хирон избрал смерть не потому, что страдал от боли в ране, а потому, что ему надоела его долгая жизнь.
d. Тем временем кентавры разбежались в разные стороны: одни с Эвритионом отправились в Фолою, другие с Нессом - за реку Эвен, третьи - на гору Малея, а четвертые - в Сицилию, где их истребили сирены. Остальных Посейдон принял в Элевсине и спрятал в горе. Среди тех, кого позднее убил Геракл, был кентавр Хомад, который пытался обесчестить сестру Эврисфея Алкиону. Проявив благородство и таким образом отомстив врагу за нанесенное оскорбление, Геракл обрел большую славу.
e. Тем временем Фол хоронил своих мертвых сородичей. Он извлек одну из стрел Геракла и стал ее рассматривать. «Надо же, такое большое существо погибло от какой-то царапины», - удивился он. Но тут стрела выпала из его рук, пронзила ногу, и он упал замертво. Геракл прервал охоту, вернулся в Фолою и предал Фола земле с необычайной пышностью у подножия горы, которая теперь носит его имя. Именно после этих событий река Анигр приобрела свой ужасный запах, который исходит на всем ее протяжении от истока на горе Лапиф. Случилось так, что кентавр по имени Пиленор, которого Геракл ранил стрелой в руку, бежал и промыл здесь свою рану. Некоторые, однако, говорят, что смердящий дух появился несколькими годами раньше, когда в Анигр бросали дурно пахнущие предметы, использованные при очищении дочерей Прета.
f . Геракл тем временем преследовал вепря на реке Эриманф. Захватить живым такого свирепого зверя было делом исключительной трудности, однако Гераклу удалось громкими криками выгнать его из зарослей, загнать в глубокий сугроб и вскочить ему на спину. Геракл связал его цепями и живым отнес на плечах в Микены. Но когда он услышал, что аргонавты готовятся к плаванию в Колхиду, то сбросил вепря наземь у рыночной площади и вместо того, чтобы ждать дальнейших распоряжений от Эврисфея, прятавшегося в медном пифосе, отправился с Гилом, чтобы присоединиться к отплывающим. Неизвестно, кто потом убил вепря, известно только, что его клыки хранятся в храме Аполлона в Кумах.
g . По некоторым свидетельствам, Хирон был случайно ранен стрелой, которая пронзила ему левую ногу, когда они вместе с Фолом и молодым Ахиллом принимали Геракла на горе Пелион. Через девять дней Зевс поместил изображение Хирона среди звезд как созвездие Кентавра. Другие, напротив, утверждают, что созвездием Кентавра Зевс отметил Фола, поскольку тот превосходил людей в искусстве предсказания по внутренностям. Стрелец среди знаков Зодиака - это тоже кентавр, некто Крот, живший на горе Геликон и нежно любимый своими сводными сестрами - музами.
По заданию Эврисфея , состоял в том, чтобы поймать живым Эриманфского вепря – громадного, свирепого кабана, который жил на посвящённой богине Артемиде горе Эриманф и опустошал область вокруг города Псофиды.
Подвиги Геракла
По дороге к Эриманфу Геракл был гостеприимно принят кентавром Фолом. Фол сытно накормил Геракла, но поначалу не решался угостить его вином, ибо стоявший у него сосуд с этим напитком считался собственностью всех кентавров, а не его одного. Однако Геракл напомнил Фолу, что это этот сосуд когда-то давно оставил в его пещере бог Дионис – и предназначал его как раз для такого случая.
Геракл и Фол угостились вином. Почуяв его запах, другие кентавры разъярились на «вора». С большими камнями, вырванными из земли елями, головнями и топорами они ринулись к пещере Фола. Фол от страха спрятался, но Геракл градом головней смело отразил нападение первых двух кентавров – Анкия и Агрия. Бабка кентавров, богиня облаков Нефела , пролила сильный ливень, от которого ослабла тетива на луке Геракла, а земля под его ногами стала скользкой. Однако герой не смутился. Он убил нескольких кентавров, а все прочие, спасаясь от него, побежали к местечку Малея, где укрылись у своего царя Хирона .
Кентавр Хирон воспитывает героя Ахилла. Картина Э. Делакруа
Фол стал хоронить своих мертвых сородичей. Из тела одного из них он вынул пущенную Гераклом стрелу, стал разглядывать её, но случайно выронил. Выпавшая стрела вонзилась Фолу в ногу, и он тоже умер. Геракл с большими почестями похоронил Фола – с тех пор окружающая местность носит имя этого кентавра: Фолоя. Кентавр по имени Пиленор, раненный Гераклом в руку, убегая, промыл свою рану в текущей здесь реке Анигр. Говорили, что после этого она и приобрела знакомый всем древним грекам ужасный запах, который чувствовался по всему её течению.
Геракл и эриманфский кабан. Статуя Л. Тюайона, 1904
Геракл тем временем пошёл ловить Эриманфского вепря. По заданию Эврисфея он должен был схватить чудовище живым. Дело это было очень трудным, однако Гераклу удалось громкими криками выгнать вепря из зарослей, загнать в глубокий сугроб и вскочить ему на спину. Геракл сковал Эриманфского кабана цепями и понёс на плечах в Микены, к Эврисфею, спрятавшемуся от страха в медный кувшин. Проходя в Микенах через рыночную площадь, Геракл услышал, что герои-аргонавты собираются отплыть в Колхиду за золотым руном. Горячо желая участвовать в их предприятии, Геракл бросил скованного вепря и со своим другом Гиласом , поспешил присоединиться к отплывающим. Эриманфский вепрь потом был кем-то убит, а клыки его – помещены в Кумский храм
Раз уж так получилось, что третий подвиг привел Эркюля Пуаро в Швейцарию, он решил воспользоваться случаем и немного попутешествовать по стране.
Он прекрасно провел пару дней в Шамони, пару дней в Монтре, а оттуда направился в Альдерматт, куда друзья ему настоятельно рекомендовали съездить.
Альдерматт, однако, произвел на него удручающее впечатление. При виде этого местечка на краю долины, окруженной со всех сторон снежными вершинами, Пуаро вдруг почувствовал, что ему трудно дышать.
Нет, здесь я не останусь, - сказал он себе и в ту же секунду заметил фуникулер. - Надо же, как вовремя!
Фуникулер, как он выяснил, останавливался сначала в Лез Авин, потом в Коруше и, наконец, в Роше Неж, на высоте трех тысяч метров над уровнем моря.
Так высоко Пуаро подниматься не собирался. Он решил, что с него вполне хватит Лез Авин.
Но, как известно, человек предполагает… Фуникулер уже двинулся в путь, когда к Пуаро подошел кондуктор.
Проверив и пробив устрашающего вида компостером билет, он с поклоном вернул его - и незаметно сунул в руку Пуаро смятый листок бумаги.
Пуаро слегка приподнял брови. Чуть погодя он расправил листок. Это оказалась торопливо нацарапанная карандашом записка.
«Ваши усы, - гласила она, - не спутаешь ни с чем! Приветствую вас, дорогой коллега. Вы могли бы оказать мне огромную услугу. Вы, конечно, читали о деле Салле? Его убийца, Марраско, по агентурным данным, встречается с некоторыми из членов своей банды, и не где-нибудь, а в Роше Неж! Конечно, это смахивает на бред, но источники у меня вполне надежные - сами знаете, осведомители всегда найдутся. Так что держите ухо востро, друг мой. Свяжитесь на месте с инспектором Друэ. Он, конечно, полицейский что надо, но до вас ему далеко. Марраско обязательно нужно взять, и взять живым. Это не человек, а просто дикий кабан, один из самых безжалостных убийц на свете. Я не рискнул поговорить с вами в Альдерматте, - за мной могли следить, а вам будет проще действовать, если вас будут считать обычным туристом. Доброй охоты!
Ваш старый друг Лемантей».
Пуаро задумчиво погладил усы. Да, не признать их было невозможно. Ну и ну! Он читал в газетах подробные отчеты о l"affaire SalleyДело Саллс (фр.). - хладнокровном убийстве крупного парижского букмекера. А совершил его Марраско, член одной из самых «видных» банд, мошенничавших на скачках. Его подозревали и в ряде других убийств, но только на этот раз вина была полностью доказана. Ему удалось бежать, скорее всего, за границу, и теперь по всей Европе его искала полиция.
Так, значит, Марраско назначил встречу в Роше Неж…
Пуаро недоуменно покачал головой. Роше Неж находился выше границы вечных снегов, на нависшем над долиной длинном и узком уступе. Там, конечно, имелась гостиница, но с внешним миром она была связана только фуникулером. Гостиница открывалась в июне, но обычно мало кто там появлялся раньше июля или даже августа.
Весьма неподходящее место для сходки преступников, самая настоящая ловушка.
И тем не менее, раз Лемантей считал, что его сведения надежны… Пуаро с уважением относился к комиссару швейцарской полиции, человеку на редкость умному и не бросающему слов на ветер.
Значит, у Марраско были причины забраться сюда, подальше от всякой цивилизации.
Пуаро вздохнул. Погоня за бывалым убийцей не слишком вязалась с его представлениями о приятном отдыхе. И вообще, он привык работать головой, сидя в уютном кресле, а не выслеживать в горах всяких свирепых тварей…
Дикий кабан - вспомнились ему слова Лемантея.
Странное совпадение…
Четвертый подвиг Геракла, - пробормотал он себе под нос. - Эримантский вепрь…
Стараясь не привлечь к себе внимания, он стал приглядываться к пассажирам.
Сидевший напротив него турист явно прибыл из Америки. Открытая доброжелательность, поистине детский восторг в глазах и объемистый путеводитель - все выдавало в нем американца из маленького провинциального городка, впервые попавшего в Европу. Судя по выражению лица, прикинул Пуаро, скоро он не выдержит гнетущего молчания и постарается завязать разговор.
Через проход сидел высокий седовласый господин с орлиным носом и читал книгу на немецком языке. У него были сильные гибкие пальцы музыканта или хирурга.
Подальше от Пуаро расположилась троица кривоногих молодчиков одного пошиба, явных лошадников. Они резались в карты. Видимо, скоро они соблазнят кого-нибудь из попутчиков составить им компанию. Сначала бедняге будет везти, но очень скоро везение прекратится.
Мошенники как мошенники. Их «коллег» можно встретить в поезде, едущем к месту скачек, или на второразрядном пассажирском пароходе, но.., никак не в полупустом вагончике горного фуникулера.
Еще в вагончике находилась смуглая и высокая женщина. Она была очень красива, но ее выразительное лицо было странно застывшим. Устремив взгляд на проплывавшую внизу долину, она ни на кого не обращала внимания.
Как и ожидал Пуаро, американец почти сразу начал беседу, сообщив, что фамилия его Шварц и в Европе он впервые. Впечатлений море, заявил он. Шильонский замок - это нечто. Париж ему не понравился, непонятно, за что его так расхваливают. Был он и в «Фоли Бержер», и в Лувре, и в соборе Парижской Богоматери. Только ни в одном из этих ресторанчиков и кафешек не умеют играть настоящий джаз. А вот Елисейские поля - очень даже ничего. Особенно ему приглянулись фонтаны с подсветкой.
Ни в Лез Авин, ни в Коруше никто не вышел. Все направлялись в Роше Неж.
Мистер Шварц не замедлил объяснить, что его туда влекло. Он, мол, всегда мечтал побывать среди заснеженных вершин. Три тысячи метров - это здорово. На такой высоте, говорят, даже яйцо сварить невозможно.
Не в меру общительный мистер Шварц попытался втянуть в разговор седовласого аристократа, но тот холодно глянул на него поверх пенсне и вновь погрузился в чтение.
Тогда мистер Шварц предложил смуглой даме поменяться местами: отсюда вид лучше, пояснил он.
Трудно сказать, поняла ли дама его специфический английский. Так или иначе, она покачала головой и еще плотнее запахнула меховой воротник.
Больно видеть, когда женщина путешествует одна, - прошептал на ухо Пуаро мистер Шварц. - Путешествующая женщина очень нуждается в опеке.
Припомнив некоторых американок, встреченных им в Европе, Пуаро согласился.
Мистер Шварц вздохнул. Все вокруг были такими надменными. Немного дружелюбия никому бы не помешало…
2
В том, что в такой глуши, точнее сказать, на такой высоте постояльцев встречал управляющий, облаченный в безупречный фрак и лакированные ботинки, было что-то донельзя забавное.
Правда, этот статный красавец был чрезвычайно сконфужен.
Сезон только начался… Горячей воды нет… Да и с холодной перебои… Разумеется, он сделает все, что в его силах… Людей не хватает… Он никак не рассчитывал на такой наплыв…
Все это подавалось с профессиональной любезностью, и все же у Пуаро возникло впечатление, что за формальной вежливостью таилась тревога. Управляющий явно чувствовал себя не в своей тарелке. И причиной тому было вовсе не отсутствие горячей воды…
Обед подали в длинной зале, откуда открывался вид на долину глубоко внизу. Единственный официант по имени Гюстав был в своем деле просто виртуозом. Он сновал вдоль столов, давая советы насчет выбора блюд и размахивая картой вин. Трое лошадников сидели за одним столом и, похохатывая, громко болтали по-французски:
Старина Жозеф! А как насчет малышки Дениз, старина? А помнишь ту чертову клячу, что всех нас оставила на бобах в Отее?
Их вполне искреннее веселье казалось здесь чудовищно неуместным.
Красивая дама сидела одна за угловым столиком, по-прежнему ни на кого не глядя.
Позже, когда Пуаро уже обосновался в гостиной, к нему подошел управляющий и завел доверительную беседу.
Он надеется, что мосье не будет слишком строг. Сейчас не сезон. Прежде сюда почти никто не приезжал раньше конца июля. Может быть, мосье заметил эту даму? Вот она приезжает сюда каждый год, именно в это время. Ее муж погиб три года назад при восхождении. Для нее это была такая драма, они были так преданы друг другу. Она предпочитает приезжать до начала сезона, видимо, чтобы было как можно меньше людей. У нее это что-то вроде паломничества. Пожилой джентльмен - знаменитый врач, доктор Карл Лютц из Вены. Он, по его словам, намерен здесь хорошенько отдохнуть.
Да, здесь спокойно, - согласился Пуаро. - A ces Messieurs?Эти господа (фр.) - указал он на троицу лошадников. - Как вы полагаете, они тоже ищут отдохновения?
Управляющий пожал плечами, но глаза у него забегали.
Ох уж эти туристы, - уклончиво заметил он, - им все время подавай что-нибудь новенькое… Высота - это само по себе уже новое ощущение.
И притом не очень-то приятное ощущение, подумал про себя Пуаро. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце. Ему тут же вспомнилась детская песенка: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет».
В гостиную вошел Шварц. Увидев Пуаро, он засиял и двинулся прямо к нему.
Я тут перекинулся парой слов с доктором Лютцем.
Он немного кумекает по-английски. Его нацисты выслали из Австрии - потому что он еврей. Они там совсем с ума посходили! Он же знаменитость - заболевания, психоанализ и все прочее.
Взгляд его упал на высокую женщину, не сводившую глаз с отстраненно-прекрасных гор. Шварц понизил голос.
Я узнал у официанта, как ее зовут. Это мадам Грандье. У нее муж погиб во время восхождения, поэтому она сюда и приезжает. Я вот думаю, может, нам попробовать расшевелить ее?
На вашем месте я бы не стал этого делать, - предупредил Пуаро.
Увы, назойливое дружелюбие мистера Шварца явно искало выхода.
Пуаро видел, как он пытался с ней познакомиться и как резко эти попытки были отвергнуты. Их фигуры четко вырисовывались на фоне окна. Женщина была выше Шварца. Она откинула назад голову, глядя на непрошеного собеседника с холодной неприязнью.
То, что она сказала, Пуаро не слышал, но Шварц вернулся назад словно побитый пес.
Ничего не вышло, - сообщил он с сожалением. - По-моему, раз уж все мы оказались здесь вместе, стоило бы и держаться соответственно. Все мы люди, так ведь, мистер… Подумать только, я даже имени вашего не знаю!
Я торгую шелком в Лионе.
Вот моя карточка, мосье Пуарье. Будете в Фаунтин Спрингз - заходите, мы гостям всегда рады.
Пуаро принял визитную карточку, похлопал себя по карману и пробормотал:
Увы, я не взял с собой карточек…
Перед сном Пуаро еще раз внимательно перечитал записку Лемантея, затем аккуратно убрал ее в бумажник, задумчиво пробормотав:
Любопытно…
3
Официант Гюстав принес Пуаро на завтрак кофе и пару булочек.
Мосье, надеюсь, понимает. - сказал он извиняющимся тоном, - что на такой высоте невозможно подать по-настоящему горячий кофе? Он, увы, слишком рано начинает кипеть.
Подобные катаклизмы следует переносить стоически, - отозвался Пуаро.
Мосье - философ, - оценил его реплику Гюстав и направился к двери, но, вместо того чтобы уйти, выглянул наружу, закрыл дверь и вернулся к изголовью кровати.
Мосье Эркюль Пуаро? Я инспектор Друэ, - представился он.
А, - кивнул Пуаро. - Я, собственно, так и думал.
Авария? - Пуаро сел на кровати. - Что за авария?
Пострадавших, к счастью, нет. Это произошло ночью. Возможно, чистая случайность - сошла небольшая лавина. Но не исключено, что кто-то специально это устроил. Ремонт займет несколько дней, а пока мы отрезаны от внешнего мира. Сейчас, когда снег еще очень глубок, на своих двоих в долину не спустишься.
Очень интересно, - промурлыкал Пуаро.
Похоже, у комиссара были верные сведения. У Марраско здесь назначена встреча, и он позаботился о том, чтобы им ничто не помешало.
Просто фантастика! - воскликнул Пуаро.
Согласен, - развел руками Друэ. - Здравого смысла тут ни на грош, и тем не менее! Марраско вообще большой оригинал. По-моему, он сумасшедший.
Безумец и убийца?
Личность малоприятная, что и говорить, - сухо обронил Друэ.
Но если он назначил здесь, у черта на куличках, встречу, значит, он наверняка уже прибыл - сообщение-то прервано.
Знаю, - спокойно отозвался инспектор.
Оба помолчали.
Как насчет доктора Лютца? Может он оказаться Марраско? - спросил наконец Пуаро.
Не думаю, - покачал головой Друэ. - Доктор Лютц - известный и уважаемый специалист. Я видел в газетах его фотографии и должен сказать, наш доктор очень на них похож.
Если Марраско умеет изменять внешность, он вполне мог добиться нужного сходства.
Вот именно - если. Умение перевоплощаться - это особый дар. Тут требуются коварство и хитрость змеи. А Марраско скорее свирепый зверь, бросающийся в бой очертя голову.
И все же…
Вы правы, - поспешил согласиться Друэ. - Он в бегах и, хочешь не хочешь, должен маскироваться, так что наверняка постарается хоть как-то изменить свою внешность.
Вам известны его приметы?
В общих чертах, - пожал плечами Друэ. - Фотографию и описание по системе Бертильона Бертильон Альфонс (1853-1914) - французский юрист, автор системы приемов судебной идентификации личности - по почерку, отпечаткам пальцев и т.п. мне должны были прислать сегодня. Знаю только, что ему за тридцать, рост - выше среднего, смуглый, особых примет не имеется.
Это описание подходит практически к любому, - в свою очередь пожал плечами Пуаро. - А как вам этот американец, Шварц?
Я как раз собирался спросить вас о нем. Вы с ним разговаривали, а вам, насколько я понимаю, приходилось много общаться с англичанами и американцами. По виду - типичный турист. Паспорт у него в порядке. Странно, конечно, что он забрался сюда, но американцы вообще непредсказуемы. Сами-то вы что думаете?
Пуаро озабоченно покачал головой.
По крайней мере, внешне он кажется человеком безобидным, хотя и чересчур навязчив. Он, конечно, зануда, но вряд ли представляет опасность. А вот трое дружков…
Инспектор, оживившись, кивнул.
Да, эти трое как раз подходят… Готов поклясться, мосье Пуаро, что они из банды Марраско. Сразу видно - жучки с ипподрома. Может быть, один из них и есть Марраско.
Пуаро мысленно представил себе троих лошадников.
У одного было широкое лицо с кустистыми бровями и двойным подбородком - ну вылитый хряк. Второй был жилист и худ, лицо узкое, с резкими чертами, глаза холодные, третий - бледен и даже фатоват.
Да, одним из них вполне мог быть сам Марраско, но сразу же вставал вопрос: зачем?
Зачем Марраско отправляться в путешествие с двумя своими сообщниками и забираться в эту мышеловку? Встречу явно можно было организовать и в менее опасном месте - в кафе, на вокзале, в переполненном кинотеатре, в парке - там, где нельзя было бы перекрыть все ходы и выходы, а не на заснеженной вершине.
Он изложил свои соображения Друэ.
Все так, - охотно согласился тот. - Выглядит и вправду бессмысленно.
Если встреча назначена здесь, - продолжал Пуаро, - то почему они приехали вместе? Бред какой-то.
Тогда давайте обсудим другой вариант: эти трое - члены банды и прибыли для встречи со своим главарем.
Но вот кто он?
Каков персонал гостиницы? - поинтересовался Пуаро - Персонала как такового нет, - пожал плечами Друэ. - Есть старуха, которая готовит, и ее муж Жак. Они здесь уже лет пятьдесят. Еще был официант, чье место занял я, вот и все.
Управляющий, разумеется, знает, кто вы такой?
Конечно. Мне необходимо его содействие.
Вам не кажется, что он выглядит встревоженным?
Это замечание заставило Друэ задуматься.
Да, пожалуй, - сказал он.
Возможно, конечно, это обычная тревога человека, втянутого в полицейскую операцию.
Но вы думаете, что дело не только в этом? Вы полагаете, что он что-то знает?
Просто размышляю вслух.
Да, загадка, - мрачно бросил Друэ. - Как вы думаете, можно у него это выведать? - спросил он помолчав.
Пуаро покачал головой.
По-моему, лучше ему не знать о наших подозрениях, - предостерег он. - Просто не спускайте с него глаз.
Друэ кивнул и двинулся к выходу.
Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи, мосье Пуаро? Ваши таланты всем известны. Мы здесь, в Швейцарии, и то о вас наслышаны.
Пока мне сказать нечего, - нахмурившись, признал Пуаро. - Никак не могу понять, зачем им понадобилось встречаться именно здесь. По правде говоря, мне вообще непонятно, зачем они вздумали встречаться.
Скорее всего из-за денег, - коротко пояснил Друз, - Так беднягу Салле не только убили, но еще и ограбили?
Да, у него была крупная сумма денег.
И встречаются они для того, чтобы их поделить?
По крайней мере, это первое, что приходит в голову.
Пуаро скептически покачал головой.
Но почему здесь? Худшего места для бандитской сходки не сыщешь. Но именно в такое место можно приехать для встречи с женщиной…
Друэ резко подался вперед:
Вы думаете?..
Я думаю, - пояснил Пуаро, - что мадам Грандье - очень красивая женщина. Ради нее можно подняться и на три тысячи метров, если она об этом попросит.
Любопытная мысль, - признал Друэ. - Мне ничего подобного просто не приходило в голову. Ведь она сюда ездит уже несколько лет.
Да, - мягко сказал Пуаро, - и потому ее присутствие не вызовет кривотолков. Может быть, Роше Неж выбрали именно поэтому?
Это идея, мосье Пуаро, - загорелся Друэ. - Я этим займусь.
4
День прошел без происшествий. К счастью, в гостинице были солидные запасы всего необходимого, и управляющий заверил, что поводов для беспокойства нет.
Пуаро попытался завязать разговор с доктором Лютцем, но получил от ворот поворот. Доктор ясно дал понять, что психология - его ремесло, и он не намерен судачить на эти темы с дилетантами. Усевшись в углу, он штудировал толстенный немецкий трактат о подсознании, делая пространные выписки.
Пуаро вышел прогуляться и потом забрел на кухню.
Там он завязал разговор со старым Жаком, но тот держался угрюмо и настороженно. К счастью, его жена - повариха, оказалась более разговорчивой. Она поведала, что консервов у них в достатке, хотя сама она их не жалует.
Дорогие, а есть почти нечего. И вообще, не по-божески это - питаться из жестянок.
Постепенно разговор перешел на гостиничный персонал. Пуаро выяснил, что в начале июля приезжают горничные и другие официанты, но в ближайшие три недели постояльцев, можно сказать, не предвидится. Пока люди, пообедав, отправляются обратно, так что они с Жаком и единственным официантом вполне справляются.
До Гюстава здесь был другой официант? - спросил Пуаро.
Был один недотепа. Ничего толком не умел делать.
Официант называется!
Долго он у вас пробыл?
Какое там! Недели не прошло, как его отсюда попросили.
Он не протестовал? - поинтересовался Пуаро.
Нет, собрал вещички, и был таков. А на что ему было рассчитывать? У нас уважаемое заведение, обслуга должна быть на уровне.
Пуаро кивнул.
И куда он отправился? - спросил он.
Повариха пожала плечами.
Этот Робер? Надо думать, обратно в свое жалкое кафе.
Он спустился на фуникулере?
Ну да. А как же еще?
А кто-нибудь видел, как он уезжал?
И повариха, и ее муж воззрились на Пуаро с нескрываемым удивлением.
Вы что же думаете, мы всяких неумех должны с духовым оркестром провожать? У нас своих дел хватает.
Вы правы, - согласился Пуаро и медленно удалился, поглядывая на нависшее над ним здание. Большая гостиница, а жилое крыло всего одно. В других отсеках полно запертых комнат с закрытыми ставнями, куда вряд ли кто сунется…
Обогнув угол здания, Пуаро едва не столкнулся с одним из трех картежников. Блеклые глаза глянули на Пуаро равнодушно. Только рот, как у норовистой лошади, слегка скривился, обнажая желтые зубы.
Пуаро проследовал мимо и увидел вдалеке высокую изящную фигуру мадам Грандье.
Слегка ускорив шаг, он нагнал ее и произнес:
Очень не ко времени эта поломка фуникулера. Надеюсь, мадам, это не доставило вам неудобств?
Мне это абсолютно безразлично, - ответила женщина глубоким контральто, не глядя на Пуаро. Резко повернувшись, она направилась через маленькую боковую дверь в гостиницу.
5
В тот вечер Пуаро рано лег спать, но вскоре после полуночи его разбудили странные звуки.
Кто-то возился с дверным замком.
Пуаро сел на кровати и зажег свет. В ту же секунду замок поддался, и дверь распахнулась. На пороге стояли трое картежников, явно навеселе. Выражение затуманенных алкоголем глаз не сулило ничего хорошего. Блеснуло лезвие опасной бритвы.
Самый рослый двинулся вперед, изрыгая ругательства:
Ищейка, значит! Ну, ну! Щас мы тебя распишем, места живого не останется. Не ты первый сегодня.
Все трое спокойно и деловито приблизились к кровати. Засверкали бритвы…
И тут из-за спины бандитов донесся приятный баритон с характерным заокеанским выговором:
А ну, ребята, руки!
Обернувшись, они увидели на пороге Шварца в яркой полосатой пижаме, с пистолетом в руках.
Сказано - руки, - повторил он. - Стрелять-то я умею.
Пуля просвистела над самым ухом здоровенного бандита и впилась в оконную раму.
Три пары рук мгновенно взметнулись вверх.
Позвольте вас побеспокоить, мосье Пуарье? - обратился американец к Пуаро.
Вскочив с кровати, Пуаро подобрал бритвы и, обыскав бандитов, убедился, что другого оружия у них нет.
Ну, пошли! - скомандовал Шварц. - В коридоре есть отличный чулан. Без окон, то, что надо.
Доведя пленников до чулана и заперев за ними дверь, Шварц повернулся к Пуаро и радостно зачастил:
Ну, каково? Знаете, мосье Пуарье, у нас в Фауптин Спрингз некоторые подсмеивались надо мной, когда я сказал, что беру с собой пистолет. «Куда, - говорили, - ты собрался? В джунгли?» И что же? Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ну и гнусная же публика, доложу я вам!
Дорогой мой мистер Шварц, вы появились как раз вовремя, - поблагодарил Пуаро. - Такая сцена сделала бы честь любому спектаклю. Я ваш вечный должник.
А, ерунда. Ну, и что нам теперь делать? Надо бы передать этих ребят полиции, а полиции-то и нет. Может, с управляющим посоветуемся?
С управляющим… - протянул Пуаро. - Думаю, лучше с официантом Гюставом - он же инспектор Друэ. Не удивляйтесь, Гюстав на самом деле полицейский.
Так вот, значит, почему они… - ошеломленно произнес Шварц.
Кто «они» и что они сделали?
Эти бандиты! Вы у них шли вторым в списке. Перед тем они порезали Гюстава.
Пойдемте. Над ним сейчас колдует доктор.
Друэ жил в маленькой комнатушке под крышей. Доктор Лютц в халате перевязывал раненому лицо.
Он обернулся к вошедшим Шварцу и Пуаро:
А, это вы, мистер Шварц. Это же просто зверство!
Что за бессердечные чудовища!
Друэ лежал неподвижно и слабо стонал.
Опасности нет? - спросил Шварц.
Нет, он не умрет, если вы это имеете в виду, но ему желательно поменьше говорить и не волноваться. Все раны я обработал, так что заражения, думаю, не будет.
Все вместе они вышли из комнаты.
Вы сказали, что Гюстав - сотрудник полиции? - уточнил Шварц.
Пуаро кивнул.
А что же он делал в Роше Неж?
Пытался выследить опасного преступника.
В нескольких словах Пуаро объяснил положение дел.
Марраско? - удивился доктор Лютц. - Читал о нем в газетах. Был бы не прочь встретиться с этим типом. У него очень глубокие аномалии в психике. Узнать бы побольше о его детстве…
Что касается меня, - отозвался Пуаро, - то я хотел бы знать, где он находится в данный момент.
А разве он не один из тех, кого мы заперли в чулане? - спросил Шварц.
Возможно, - без особой уверенности сказал Пуаро, - но… Есть у меня одна идейка…
Он осекся и глянул на ковер. На светло-желтой поверхности были ржавые коричневые пятна.
Следы, - сказал Пуаро. - Думаю, на подошвах была кровь, и идут они из нежилого крыла гостиницы. Быстрее, за мной!
Через вращающуюся дверь они ринулись в темный пыльный коридор, повернули за угол, и наконец следы привели их к полуоткрытой двери.
Пуаро распахнул ее, вошел в помещение - и не смог сдержать крик ужаса.
Постель у стены была разобрана, на столе стоял поднос с едой. А на полу возле стола лежал мужчина, убитый с изощренной жестокостью. На руках и груди у него было множество ран, а голова и лицо превращено в кровавое месиво.
Шварц придушенно ойкнул и отвернулся. Похоже было, что его вот-вот вырвет.
Доктор Лютц что-то с ужасом воскликнул по-немецки.
Думаю, - сказал Пуаро, - что здесь он был известен как Робер, довольно бездарный официант…
Лютц подошел поближе, наклонился над телом и показал на приколотый к груди мертвеца листок бумаги. На нем было нацарапано:
«МАРРАСКО БОЛЬШЕ НИКОГО НЕ УБЬЕТ Я НЕ ОБМАНЕТ ДРУЗЕЙ».
Марраско?! - воскликнул Шварц. - Значит, это был Марраско! Но чего ради его занесло в Эту дыру? И почему вы назвали его Робером?
Он здесь изображал официанта, - пояснил Пуаро, - но официантом был плохим, так что никто не удивился, когда ему дали расчет и он исчез. Все решили, что он вернулся в Альдерматт, но никто не видел, как он уезжал.
И что же, по-вашему, произошло? - спросил своим рокочущим голосом доктор Лютц.
Думаю, что перед нами - тот, из-за кого был так встревожен управляющий. Марраско подкупил его, чтобы он разрешил ему скрываться в этой части гостиницы…
Правда, управляющий был от этого не в восторге, ох не в восторге, - добавил Пуаро.
И никто, кроме управляющего, не знал, что Марраско жил в этом крыле?
Похоже, что нет. Это, знаете ли, вполне возможно.
А почему его убили? - спросил доктор Лютц. - И кто его убил?
Они узнали, где он, и рассчитались - вот так. - Шварц тронул мертвое тело носком ботинка.
Да, - пробормотал Пуаро, - это была не совсем та встреча, какую мы себе представляли.
Все эти «как» и «почему» весьма интересны, - раздраженно бросил доктор Лютц, - но (Аня больше заботит наше собственное положение. В гостинице мертвец, у меня на руках раненый, лекарств почти нет, и к тому же мы отрезаны от мира. Когда все это кончится?
Да, и еще у нас трое преступников, запертых в чулане, - добавил Шварц. - Хорошенькое положеньице!
Так что нам делать? - продолжал гнуть свое доктор Лютц.
Во-первых, нужно найти управляющего, - сказал Пуаро. - Вряд ли он уголовник, хотя и жаден до денег. К тому же он трус, а потому сделает все, что мы ему велим.
Троих злоумышленников мы определим туда, где их можно будет держать, пока не подоспеет помощь. Думаю, нам снова пригодится пистолет мистера Шварца.
А я? Мне-то что делать? - спросил доктор Лютц.
Вы, доктор, - строго сказал Пуаро, - будете делать все, что в ваших силах для вашего пациента. Остальные будут начеку. Будем ждать. Больше нам ничего не остается.
6
Ранним утром трое суток спустя перед гостиницей появилась небольшая группа людей.
Дверь им широким жестом открыл Эркюль Пуаро.
Добро пожаловать, mon vieux.
Комиссар полиции Лемангей крепко обнял Пуаро.
Ах, друг мой, как я рад вас видеть! Что вам пришлось пережить! А как мы за вас переживали, не зная, что тут творится. Телеграфа нет, связаться с вами невозможно. Это была блестящая идея - просигналить нам солнечными зайчиками.
Ну что вы, - со скромным видом произнес Пуаро. - В конце концов, когда техника выходит из строя, приходится уповать на природу. Солнце бывает на небе почти всегда.
Вся группа гуськом проследовала в гостиницу.
Нас здесь не ждут? - мрачновато улыбнулся Лемантей.
Конечно нет! - улыбнулся в ответ Пуаро. - Все думают, что фуникулер еще сломан.
Это великий день, - с чувством сказал Лемантей. - Так вы считаете, сомнений быть не может? Это и в самом деле Марраско?
Марраско, никаких сомнений. Идемте со мной.
Они двинулись по лестнице. Открылась дверь, выглянул Шварц в халате и изумленно уставился на новоприбывших.
Помощь пришла! - высокопарно заявил Пуаро. - Пойдемте с нами. Наступил великий час, - и устремился наверх.
Вы что, идете к Друэ? - спросил Шварц. - Как он, кстати?
Доктор Лютц сказал, что вчера вечером он чувствовал себя хорошо.
Они подошли к двери комнаты Друэ. Пуаро распахнул ее и возвестил:
Вот ваш дикий кабан, джентльмены. Живехонький.
А теперь забирайте его и позаботьтесь, чтобы он не ушел от гильотины.
Лежавший в постели человек с перевязанным лицом рванулся, но полицейские уже схватили его.
Но ведь это же Гюстав, официант, - воскликнул ошарашенный Шварц, - то бишь инспектор Друэ.
Да, Гюстав - но не Друэ. Друэ был предыдущим официантом, Робером. Его держали в нежилом крыле гостиницы, и Марраско убил его в ту самую ночь, когда напали на меня.
7
Понимаете, - снисходительно объяснял за завтраком Пуаро вконец запутавшемуся американцу, - есть вещи, которые профессионал видит сразу: например, разницу между сыщиком и преступником. Гюстав не был официантом - это я понял сразу, - но и полицейским он не был. Я всю жизнь имею дело с полицией и знаю, что к чему. Он мог бы сойти за полицейского перед кем угодно, только не перед тем, кто сам служил в полиции.
Это сразу навело меня на подозрения. В тот вечер, вместо того чтобы выпить кофе, я его вылил - и оказался прав. Ночью меня навестили, причем человек этот явно был уверен, что я не проснусь, одурманенный снотворным. Он порылся в моих вещах и нашел в бумажнике письмо, которое я там специально оставил. На следующее утро Гюстав принес мне утренний кофе. Он обратился ко мне по имени и держался как ни в чем не бывало. Но он был озабочен, очень озабочен, потому что узнал, что полиция напала на его след. То, что они прознали, где он находится, было для него страшным ударом. Это нарушало все его планы - он оказался в мышеловке.
Глупо было приезжать сюда, - сказал Шварц. - Зачем ему это понадобилось?
Не так глупо, как может показаться. Ему было необходимо оказаться в уединенном месте, отрезанном от всего мира, чтобы встретить некую особу и кое-что провернуть.
Какую особу?
Доктора Лютца.
Доктора Лютца? Он что же, тоже жулик?
Нет, доктор Лютц действительно врач, но не психиатр, а хирург, друг мой, специалист по пластической хирургии, но сейчас он оказался на чужбине без средств к существованию. Ему предложили большие деньги за то, чтобы он приехал сюда и сделал одному человеку пластическую операцию. Возможно, он догадывался, что этот человек - преступник, но предпочел закрыть на это глаза. Поймите, они не могли позволить себе остановиться в каком-нибудь санатории. Нет, безопаснее всего им было здесь, где до начала сезона никого не бывает, а управляющего легко подкупить.
Но, как я уже сказал, планы их были нарушены.
Марраско кто-то выдал. Трое его телохранителей, которые должны были находиться рядом с ним, еще не прибыли, но он начал действовать немедленно. Он связал сотрудника полиции, выдававшего себя за официанта, запер его в нежилом крыле гостиницы, а сам занял его место. Сообщники же его тем временем испортили фуникулер. Это было сделано, чтобы выиграть время. На следующий вечер они убили Друэ, изуродовали ему до неузнаваемости лицо и прикололи на грудь записку. Они надеялись, что к тому времени как сообщение будет восстановлено, Друэ будет похоронен как Марраско. Доктор Лютц без промедления сделал ему операцию. Все. Им оставалось заставить замолчать еще одного человека - Эркюля Пуаро, - и дело в шляпе. Телохранители Марраско ворвались ко мне в комнату, и если бы не вы, друг мой…
С этими словами Пуаро отвесил Шварцу церемонный поклон.
Так вы и в самом деле Пуаро? - спросил тот.
В самом деле.
И вас ни на секунду не ввела в заблуждение записка на трупе? Вы все время знали, что это не Марраско?
Разумеется, знал.
Но почему же вы ничего не сказали?
Тон Пуаро вдруг стал очень торжественным.
Потому что хотел быть уверенным в том, что передам Марраско живым в руки полиции.
«Что схвачу живьем Эримантского вепря», - добавил он про себя.
ЧЕТВЁРТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА:ЭРИМАНФСКИЙ ВЕПРЬНедолго отдыхал Геракл после охоты на Керинейскую лань. Оправившись от потрясения, Эврисфей приказал Гераклу изловить живьем свирепого вепря, обитавше-го на горе Эриманф в той же Аркадии. Эриманфский вепрь , обладавший чудовищной силой, опустошал окрестности города Псофиса. Кабан не давал и людям пощады, убивая своими огромными клыками всех встре-чавшихся на его пути. Пришлось Гераклу снова отпра-виться в логово жуткого зверя.
По дороге он навестил давнего знакомого кентавра Фола, потомка мудрого кентавра Хирона, рожденного втайне от Реи. От Хирона и произошло многочисленное племя кентавров, имевших вид полулюдей-полуконей. Иногда они помогали людям и героям, а иногда всту-пали с ними в противоборство. С почетом принял Фол великого сына Зевса и при-готовил для него обильное угощение. Во время застолья, когда друзья пировали, украсив головы венками из плюща, Фол поставил на стол большой сосуд с ви-ном. И тут, привлеченные благоуханием дивного арома-та, к пещере ринулись другие кентавры, вооруженные камнями и кольями. Их возмущению не было предела: как мог Фол открыть сосуд с драгоценным питьем, ко-торое было достоянием всей общины! Но Геракл не растерялся. Он быстро вскочил со свое-го ложа, схватился за лук и тут же в кентавров полетели огненные стрелы. Тем временем подоспел мудрый кен-тавр Хирон. Он попытался остановить разгоревшуюся схватку, однако одна из стрел, пропитанная ядом Лернейской гидры, угодила ему в ногу. Хирон был бессмертен, но яд, проникнув в кровь, причинял ему такие ужасные муки, что мудрый кентавр предпочел отказаться от сво-его бессмертия и добровольно сошел в Аид.
После недолгого боя кентавры обратились в бегство, а опечаленный Геракл продолжил свой путь. Вскоре он достиг горы Эриманфа. Там по следам, оставленным на деревьях клыками, герой отыскал логовище вепря в гу-стом лесу и выгнал его громкими криками из чащи.
Яростно набросился свирепый зверь на героя. Удары меча не приносили ему никакого вреда и лишь распаляли бешеную ярость. Тогда Геракл повернул свой блестящий щит так, чтобы в нем отразилось солн-це, и направил яркий луч прямо в глаза вепрю. Затем громко закричал и стал бить по щиту мечом. Осле-пленный светом, напуганный шумом, вепрь бросился бежать. Геракл загнал его на вершину горы, покры-тую снегом, пока вепрь не увяз в глубоком сугробе. Тогда Геракл одним прыжком бросился чудищу на спи-ну, связал его и взвалил тяжелую ношу на могучие плечи. Радостно приветствовали смельчака все жители Ми-кен, вышедшие навстречу. Эврисфей же, увидев Герак-ла, возвращающегося с Эриманфским вепрем, забрался от страха в бронзовый пифос, глубоко врытый в землю.
Оправившись от потрясенья,
Правитель хитрый Еврисфей (8)
Взбрыкнул, и утром в воскресенье
К Гераклу (1) двинулся Копрей (31),
И передал ему заданье
Царя: «Чтобы прервать зеванье,
Трудится должен наш герой,
Опасной службой, непростой
Быть должен занят. В город Псофис (37)
Тебе идти, на стыке стран
Огромный водится кабан,
Вот служба где, не то что офис».
«Велел царь вепря изловить,
К весне в Микены доложить.
Чудовищною обладает силой,
Суровый зверь, - сказал Копрей, -
Для многих кончилась могилой,
Их встреча, запугал людей,
Боятся хряка птицы, звери,
Их не спасают даже двери,
Огромен сам, торчат клыки,
В мгновенье вспорет вам кишки.
Там семьи защитить не могут,
Бросая дом, бросая скот
От ангельских бегут красот,
Все собираются в дорогу.
Не повторил бы Эриманф (36),
Трагический исход Аканф (38)».
«Ну, борова поймать, не хитрое ли дело, -
Сказал Геракл, когда гонец ушел, -
Что вепрь? Огромное лишь тело,
Он от свиней произошел.
До Псофиса-то нет путей свободных,
Владенья всюду там полузаконных,
Живущих там полулюдей,
Скорее уж полуконей».
«Откуда, кто эти кентавры? –
Тут задал Иолай (18) вопрос,
Ведь мы же к ним не на допрос,
А мимо едем. Динозавры,
И те, наверное, сейчас
Приятней были бы для нас».
«Жил царь из племени лапифов, -
Поведаю тебе, мой друг,
Один лишь расскажу из мифов, -
А был он редким из жаднюг.
Когда пришла пора жениться,
Отцу невесты поклониться,
Царь этот звался Иксион (39),
То не желая бить поклон,
Дать тестю выкуп, он, жалея,
Имущества иль денег за жену,
Как принято бывало в старину,
Взял, сбросил в яму Дионея (40).
И кровью осквернив себя,
Женился вовсе не скорбя.
За очишеньем к Зевсу (3) обратился,
И главный бог его простил,
Не знаю, как уж Иксион молился,
Грехи ему все отпустил,
И к своему приблизил трону,
Сказал Зевс: «Я его не трону,
Хоть в яму полную углей
Был брошен славный Дионей».
Но Иксион был глупый малый,
Он Геры (7) добиваться стал,
За ними уж следить устал
Зевс, тоже ловелас бывалый,
Дал облик Геры облаку-Нефе;ле (41)
И с ней застал он их в постели.
От беззаконного союза
Пошли кентавры табуном
Итогом этого конфуза,
Низвергнут Иксион потом
Во тьму Аида (42) бессердечно,
Прикован к колесу навечно,
Крутится вечно средь огня,
Без наказания - ни дня.
Кентавры ж бойко расплодились,
Живут в Эриманфских горах,
На камнях и на ветрах
В суровых краях поселились.
Один лишь соблюдал закон,
Учитель первый мой - Хирон (12)».
«И с ними предстоит сразится,
Но мы ведь не боимся их,
Не привыкать с врагами биться», -
Промолвил Иолай, и вновь затих.
«Сразиться может быть придется,
Что в этой жизни доведётся
Неведомо, но это не к добру,
А вот тебя я не беру, -
Геракл ответил, - Я тобою
Рисковать не смею, ты
Осваивать свои мечты
Сам лично должен, головою
Могу я рисковать своей,
Противоречить мне не смей!»
Шагал Геракл в горы долго,
Вдруг видит на пути кентавр
Его встречает словом колко:
«Не слышу что-то я литавр,
Не часто путники бесстрашно
Владенья наши бесшабашно
Вдруг посещают среди дня,
Места у нас как западня -
Войти легко, да только выжить,
Здесь суждено отнюдь не всем,
Да как зовут тебя, совсем
Я запугал, не хочешь выпить
Со мной, я - Фол (43)»,
В пещеру первым он вошел.
«Зовут Геракл, мой учитель
Кентавр Хирон из здешних мест,
И где-то здесь его обитель».
«Ну что ж, прошел ты первый тест,
Давай с вином поднимем чаши,
Поговорим про судьбы наши,
Скажи, куда ты держишь путь?»
«Царь Еврисфей сказал: «Добудь
(Ему за вашими полями)
На Эриманфе секача»,
Который видно сгоряча
В горах, полях, за пустырями
Пугает сильно весь народ,
Мне нужен мимо вас проход».
Возле пещеры слышен топот,
В табун кентавры собрались,
И среди них блуждает ропот,
Уже в пещеру ворвались:
«Как ты решился, признавайся,
И если сможешь оправдайся,
Как ты посмел, наш хитрый Фол,
Бродягу пригласить за стол?»
Геракл вышел из пещеры:
«Прошу прощения, друзья,
Здесь виноват был только я,
Но нет здесь никакой аферы,
Мне нужно лишь пройти к горам,
И я не угрожаю вам».
В Геракла камни полетели:
«Как только ты, чужак, посмел?»
Кентавры в злобе захрипели,
Геракл тоже озверел.
Достал он лук, а также стрелы,
И стал стрелять рукой умелой
В кентавров, попадал легко,
Ведь цель была недалеко.
Но все подвластно только богу,
Так в схватке не заметил он,
Среди кентавров встал Хирон,
Стрела ему попала в ногу.
Геракл поспешил омыть,
Хирону рану, эта прыть
Была напрасна. Так примчавшись,
Хирон хотел уладить спор,
Но в бой дерущихся вмешавшись,
Он получил свой приговор.
Геракл не искал прощенья,
Он полон был лишь сожаленья,
Себя открыто проклинал -
Как так? Учитель пострадал.
Хирон простил: «Ведь ты случайно,
Без умысла, но вот беда -
Бессмертен я, и навсегда
Боль выносить необычайно
Я обречен, и гидры желчь
Меня извечно будет жечь.
Зевс! Сын я Кроноса (44), Филиры (45),
В утробе матери бессмертие впитав,
Рад жизни был, все боги мне кумиры,
Но нынче воспален сустав.
Желчь гидры со стрелой попала,
И боль невыносимой стала,
И невозможно это все терпеть,
О боги! Дайте умереть.
Вас умоляю, жизни не жалея,
Прошу, однако, вас простить,
И от скалы освободить
Прикованного Прометея (46)».
Зевс принял просьбу храбреца,
Есть на небе созвездие Стрельца (47).
Жизнь проклиная, шел Геракл в горы:
«Пропойца, меньше надо пить»,
При всем при том не забывая взором
Внимательно вокруг себя скользить.
Вепрь появился возле дуба,
О ствол его он терся грубо,
Да так, что дерево тряслось.
Он с веток желуди небось
Трусил на землю, не боялся
Он в этом мире никого,
И видно в жизни от того
Он этой жизнью наслаждался.
Под дубом много желудей,
Что может быть еще вкусней?
Геракл шагнул навстречу смело,
В охоте он не новичок,
Достал свой лук, стрела запела,
Попала вепрю в пятачок.
Хряк завизжал, ну очень больно,
Визг получился произвольно.
Кабан Геракла увидал,
Ему навстречу побежал.
Геракл сбил его дубиной,
Секач хотел поддеть клыком,
Но тяжестью своей влеком
Перевернулся вмиг на спину.
Одно мгновенье - в сердце нож,
Не ожидал толстяк, ну что ж.
Пришлось немало повозиться,
Кабан велик и голова,
Ну, не хотела отделиться,
Была наверно пуда два.
Клыки торчат, язык наружу,
На стену бы, зимою в стужу
Под ней сидеть и вспоминать,
Как удалось трофей достать.
Но все же надо торопиться,
Назад в Микены долгий путь,
Кентавров надо не вспугнуть,
Позднее будем веселиться.
Царь голову как увидал,
То в пифос (48) бронзовый упал.