Карамзин история возникновения российского государства.  Н.М. Карамзин История государства Российского - Книжные памятники XVIII – первой четверти XIX вв. в научной библиотеке УлГПУ

«История государства Российского» -- многотомное сочинение Н. М. Карамзина, описывающее российскую историю начиная с древнейших времён до правления Ивана Грозного и Смутного времени. Труд Н. М. Карамзина не был первым описанием истории России, но именно это произведение благодаря высоким литературным достоинствам и научной скрупулёзности автора открыло историю России для широкой образованной публики и наибольшим образом способствовало становлению национального самосознания.

Карамзин писал свою «Историю» до конца жизни, но не успел её закончить. Текст рукописи 12 тома обрывается на главе «Междоцарствие 1611--1612», хотя автор намеревался довести изложение до начала правления дома Романовых.

"История государства Российского" - крупнейшее для своего времени достижение русской и мировой исторической науки, первое монографическое описание русской истории с древнейших времен до начала XVIII в.

Труд Карамзина вызвал бурные и плодотворные для развития историографии дискуссии. В спорах с его концепцией, взглядами на исторический процесс и события прошлого возникали иные идеи и обобщающие исторические исследования - "История русского народа" М.А. Полевого, "История России с древнейших времен" С.М. Соловьева и другие работы. Утрачивая с годами собственное научное значение, "История…" Карамзина сохранила свое общекультурное и историографическое значение, из нее черпали сюжеты драматурги, художники и музыканты. И поэтому этот труд Карамзина входит "в корпус тех классических текстов, без знания которых не может быть полноценно понята история русской культуры и исторической науки". Но, к сожалению, после октябрьской революции восприятие "Истории…" как сочинения реакционно-монархического на долгие десятилетия закрывало ей путь к читателю. С середины 80-х гг., когда в обществе наступает период переосмысления исторического пути и разрушения идеологических стереотипов и давящих идей, хлынул поток новых гуманистических приобретений, открытий, возврата к жизни многих творений человечества, а с ними и поток новых надежд и иллюзий. Вместе с этими переменами к нам вернулся Н.М. Карамзин со своей бессмертной "Историей…". В чем же причина этого общественно-культурного феномена, проявлением которого стала многократная публикация отрывков из "Истории…", ее факсимильное воспроизведение, чтение ее отдельных частей по радио и т.д.? А.Н. Сахаров предположил, что "причина этого заключается в огромной силе духовного воздействия на людей подлинно научного и художественного таланта Карамзина". Автор данной работы полностью разделяет это мнение - ведь проходят годы, а талант остается молодым. "История государства Российского" раскрыла в Карамзине подлинную духовность, в основе которой лежит стремлении ответить на вечные вопросы, волнующие человека и человечество - вопросы бытия и цели жизни, закономерности развития стран и народов, соотношение личности, семьи и общества и т.д. Н.М. Карамзин был как раз одним из тех, кто затронул эти вопросы, и попытался в силу своих возможностей решить их на материале отечественной истории. То есть можно сказать, что это сочетание научности и публицистической популяризации в духе модных сейчас исторических произведений, удобных для восприятия читателя.

Важным принципом при написании "Истории…" является принцип следования правде истории, как он ее понимает, пусть и была она иногда горька. "История не роман, а мир не сад, где все должно быть приятно. Она изображает действительны мир" замечает Карамзин. Но он понимает ограниченные возможности историка в деле достижения исторической истины, так как в истории " как в деле человеческом, бывает примесь лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется, и сего довольно для нас, чтобы составить себе общее представление о людях и деяниях". Следовательно, историк может творить из того материала, который у него есть и он не может произвести "золота из меди, но должен очистить и медь, должен знать всего цену и свойства; открывать великое, где оно таится, и не давать малому прав великого". Научная достоверность - лейтмотив, постоянно беспокойно звучащий на всем протяжении карамзинской "Истории…"

Еще одним важнейшим достижением "Истории…" является то, что здесь с ясностью раскрывается новая философия истории: только что начавший складываться историзм "Истории...". Историзм открывал принципы постоянного изменения, развития и совершенствования человеческого общества. Порождал понимание места каждого народа в истории человечества, своеобразие культуры каждой науки, особенности национального характера..

Со времени выхода в свет "Истории государства Российского" историческая наука далеко ушла вперед. Уже многим современникам Карамзина представлялась натянутой, недоказанной и даже вредной монархическая концепция труда историографа Российской империи, его стремление подчас с объективными данными подчинить з этой концепции рассказ о русском историческом процессе с древнейших времен до XVII в. И, тем не менее, интерес к этому труду сразу после выхода был огромен.

Издание "Истории государства Российского", причем в полном виде, помогает увидеть не только первоистоки важнейших явлений в истории русской науки, литературы, языка, но и облегчает изучение исторической психологии, истории общественного сознания. Поэтому труд Н.М. Карамзина на долгое время стал образцом подходов к исследованию основных сюжетов Российской истории.

Карамзина с самого своего появления имела немедленный и всеобщий успех. По распродаже она била рекорды. Громадное большинство читателей восприняло ее как каноническую картину российского прошлого. Даже либеральное меньшинство, которому не по душе был ее главный тезис о действенности самодержавия, было увлечено литературной прелестью изложения и новизной фактов. С тех пор критические взгляды изменились, и сегодня никто уже не переживет восторгов публики, читавшей это в 1818 году. Исторический взгляд Карамзина узок и исковеркан специфическим для XVIII века характером его мировоззрения. Он занимался изучением исключительно (или почти исключительно) политической деятельности русских государей. Русский народ практически оставлен без внимания, что и подчеркивается самим названием – История государства российского . Суждения, которые он выносит по поводу царствующих особ (поскольку лица ниже рангом не слишком привлекают его внимание) часто составлены в морализаторском, сентиментальном духе. Его основополагающая идея о все искупающих добродетелях самодержавия искажает прочтение некоторых фактов.

Николай Михайлович Карамзин. Портрет кисти Тропинина

Но у этих недостатков имеется и хорошая сторона. Заставляя читателя воспринимать русскую историю как единое целое, Карамзин помог ему понять ее единство. Рассуждая о поведении государей с точки зрения моралиста, он получал возможность осуждать их за эгоистическую или деспотическую политику. Сосредоточивая внимание на действиях князей, он придавал своему труду драматизм: больше всего воображение читателя поражали именно истории отдельных монархов, без сомнения, основанные на солидных фактах, но поданные и объединенные с искусством настоящего драматурга. Самая знаменитая из них – история Бориса Годунова , которая стала великим трагическим мифом русской поэзии и источником трагедии Пушкина и народной драмы Мусоргского.

Николай Михайлович Карамзин. Видеолекция

Стиль Истории риторичен и красноречив. Это компромисс с литературными консерваторами, которые за то, что он написал Историю , простили Карамзину все прежние грехи . Но в главном она все-таки представляет развитие французского, в духе XVIII века, стиля молодого Карамзина. Он абстрактен и сентиментален. Он избегает, или, точнее, упускает всякую локальную и историческую окраску. Выбор слов рассчитан на универсализацию и гуманизацию, а не на индивидуализацию древней Руси, и монотонно закругленные ритмические каденции создают ощущение непрерывности, но не сложности истории. Современники любили этот стиль. Кое-кому из немногих критиков не нравились его высокопарность и сентиментальность, но в целом вся эпоха была им очарована и признала его величайшим достижением русской прозы.

Среди многообразных аспектов идейной и художественной проблематики «Истории государства Российского» следует отметить и своеобразно раскрытую Карамзиным проблему народного характера. Самый термин «народ» у Карамзина неоднозначен; он мог наполняться различным содержанием.

Так, в статье 1802 г. «О любви к отечеству и народной гордости» Карамзин обосновал свое понимание народа — нации. «Слава была колыбелию народа русского, а победа — вестницею бытия его», — пишет здесь историк, подчеркивая самобытность национального русского характера, воплощением которого являются, по мысли писателя, знаменитые люди и героические события русской истории.

Карамзин не делает здесь социальных разграничений: русский народ предстает в единстве национального духа, а праведные «правители» народа являются носителями лучших черт национального характера. Таковы князь Ярослав, Дмитрий Донской, таков Петр Великий.

Тема народа — нации занимает важное место и в идейно-художественной структуре «Истории государства Российского». Многие положения статьи «О любви к отечеству и народной гордости» (1802) были здесь развернуты на убедительном историческом материале.

Декабрист Н. М. Муравьев уже в древнейших славянских племенах, описанных Карамзиным, почувствовал предтечу русского национального характера — увидел народ, «великий духом, предприимчивый», заключающий в себе «какое-то чудное стремление к величию».

Глубоким патриотическим чувством проникнуто и описание эпохи татаро-монгольского нашествия, тех бедствий, которые испытал русский народ, и того мужества, которое он явил в своем стремлении к свободе.

Народный разум, говорит Карамзин, «в самом величайшем стеснении находит какой-нибудь способ действовать, подобно как река, запертая скалою, ищет тока хотя под землею или сквозь камни сочится мелкими ручейками». Этим смелым поэтическим образом заканчивает Карамзин пятый том «Истории», повествующий о падении татаро-монгольского ига.

Но обратившись к внутренней, политической истории России, Карамзин не мог миновать и иного аспекта в освещении темы народа — социального. Современник и свидетель событий Великой французской революции, Карамзин стремился уяснить причины народных движений, направленных против «законных правителей»,понять характер мятежей, которыми была полна рабская история уже начального периода.

В дворянской историографии XVIII в. широко бытовало представление о русском бунте как проявлении «дикости» непросвещенного народа или же как результате происков «плутов и мошенников». Такое мнение разделял, например, В. Н. Татищев.

Карамзин делает значительный шаг вперед в уяснении социальных причин народных мятежей. Он показывает, что предтечей почти каждого бунта является бедствие, порой и не одно, обрушивающееся на народ: это и неурожай, засуха, болезни, но главное — к этим стихийным бедам добавляется «утеснение сильных». «Наместники и тиуны, — замечает Карамзин, — грабили Россию, как половцы».

И следствие этого — горестный вывод автора из свидетельств летописца: «народ за хищность судей и чиновников ненавидит царя, самого добродушного и милосердного». Говоря о грозной силе народных мятежей в эпоху Смутного времени, Карамзин, следуя летописной терминологии, иногда именует их ниспосланной провидением небесной карой.

Но это не мешает ему со всею определенностью назвать действительные, вполне земные причины народного возмущения — «неистовое тиранство двадцати четырех лет Иоанновых, адскую игру Борисова властолюбия, бедствия свирепого голода...». Сложной, исполненной трагических противоречий рисовал Карамзин историю России. Неотступно вставала со страниц книги мысль о моральной ответственности властителей за судьбы государства.

Вот почему традиционная просветительская идея о монархии как надежной форме политического устройства обширных государств — идея, разделяемая Карамзиным, — получала в его «Истории» новое наполнение. Верный своим просветительским убеждениям, Карамзин хотел, чтобы «История государства Российского» стала великим уроком царствующим самодержцам, научила бы их государственной мудрости.

Но этого не произошло. «Истории» Карамзина было суждено иное: она вошла в русскую культуру XIX в., став прежде всего фактом литературы и общественной мысли. Она открыла современникам огромное богатство национального прошлого, целый художественный мир в живом облике минувших столетий.

Неисчерпаемое многообразие тем, сюжетов, мотивов, характеров не на одно десятилетие определило притягательную силу «Истории государства Российского», в том числе и для декабристов, несмотря на то что они не могли принять монархическую концепцию исторического труда Карамзина и подвергли ее резкой критике.

Наиболее проницательные современники Карамзина, и прежде всего Пушкин, усмотрели в «Истории государства Российского» еще одну, важнейшую его новацию — обращение к национальному прошлому как предыстории современного национального бытия, богатой для него поучительными уроками.

Тем самым многолетний и многотомный труд Карамзина явился значительнейшим для своего времени шагом на пути формирования гражданственностирусской общественно-литературной мысли и утверждения историзма как необходимого метода общественного самопознания.

Это и дало Белинскому все основания сказать, что «История государства Российского» «навсегда останется великим памятником в истории русской литературы вообще и в истории литературы русской истории», и воздать «благодарность великому человеку за то, что он, дав средства сознать недостатки своего времени, двинул вперед последовавшую за ним эпоху».

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

31 октября 1803 г. 37-летний Карамзин Высочайшим указом получает должность историографа с пенсией (3 тыс. рублей), рав­ной профессорскому жалованью. Перед ним открываются все архивохранилища и библиотеки, он удаля­ется в Остафьево, имение отца своей новой жены Екатерины Андреевны Вяземской. В скромно обставленном кабинете на втором этаже барского дома он начинает свой подвиг учено­го-историка: «Пишет тихо, не вдруг и работает прилежно».

В советской историографии Карамзин характеризовался как идеолог «дворянско-аристократических кругов», крепост­ник и монархист. Ключ к пониманию личности ученого, как впрочем и любой другой, - в природной, генетической нату­ре, в обстоятельствах его жизни, в том, как формировался его характер, в семейных и общественных отношениях. «Благо­родную дворянскую гордость», любовь к Отечеству историка питали просвещенный отец, круг думающих и образованных друзей дома, трогательная и скромная российская природа. Но кроме этого из детства Карамзин вынес и впечатления об ужасной «пугачевщине», а в годы своего путешествия за гра­ницу увидел гибельность насилия, народную стихию, авантю­ризм вождей Французской революции. «Ужасы французской революции навсегда излечили Европу от мечтаний граждан­ской вольности и равенства»; «Народ в кипении страстей мо­жет быть скорее палачом, нежели судиею».

В своем труде исследователь не только поставил проблему художественного воплощения истории, повременного лите­ратурного описания событий, но их «свойство и связь». Его принципы: 1) любовь к Отечеству как части человечества; 2) следование правде истории: «История - не роман и не сад, где все должно быть приятно, - она изображает действительный мир»; 3) современный взгляд на события прошлого: «что есть или было, а не что быть могло»; 4) комплексный подход к истории, т.е. создание истории общества в целом: «успехи разума, искусства, обычаи, законы, промышленность и т.д.». Движущая сила исторического процесса - это власть, госу­дарство. Весь русский исторический процесс является борьбой самодержавия с народоправством, олигархией, аристократами и уделами. Единовластие представляет собой стержень, на ко­торый нанизывается вся общественная жизнь России. Разру­шение единовластия всегда приводит к гибели, возрождение - к спасению. Самодержавие олицетворяет собой порядок, бе­зопасность и благоденствие. На примерах коварства Юрия Долгорукого, жестокости Ивана III и Ивана Грозного, зло­действ Бориса Годунова и Василия Шуйского Карамзин показывает, каким не должен быть монарх. Противоречиво оценивает ученый и Петра I: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России». В то же время не случайно его «История...» называется рос­сийской, а не русской. Относительно простого народа исто­рик все же не выступал за «прелести кнута», а видел его пол­ноправным гражданином наряду с дворянами и купцами при одном условии: «народ должен работать». В его истории нет идеи избранности русского народа и национального нигилиз­ма. Он сумел удержаться на объективном уровне подхода ко всем народам России и Европы.

Незадолго до своей смерти, на собрании Академии наук Николай Михайлович сказал: «Мы желали бы из самого гро­ба действовать на людей, подобно невидимым добрым гени­ям, и по смерти своей еще иметь друзей на земле». Этой чести Карамзин удостоился в полной мере.

Работа над «Историей государства Российского» шла очень интенсивно и в отношении подбора источников, и в части пи­сания самого текста. Уже к 1811 г. было написано около 8 то­мов, но события 1812-1813 гг. временно оборвали работу. Лишь в 1816 г. он смог поехать в Петербург, имея уже 9 томов, и приступил к изданию первых 8 томов как законченной цель­ной части своей «Истории...».

«История в некотором смысле есть священная книга наро­дов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровения и правил; завет предков к потомству... - так начинает Карамзин свою «Историю...». - Правители, зако­нодатели действуют по указаниям истории... Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бур­ное стремление... Но и простой гражданин должен читать исто­рию. Она мирит его с несовершенством видимого порядка ве­щей... утешает в государственных бедствиях... она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и со­гласие общества. Вот польза: сколько же удовольствий для сер­дца и разума».

Итак, на первом месте поставлена политико-назидатель­ная задача; история для Карамзина служит нравоучению, по­литическому наставлению, а не научному познанию. Это - утверждение сильной монархической власти и борьба с рево­люционным движением.

Живописность, искусство - таков второй элемент, харак­теризующий исторические взгляды Карамзина. История Рос­сии богата героическими яркими образами, она - благодатный материал для художника. Показать ее в красочном, живопис­ном стиле - основная задача историка. Исторический процесс Карамзин понимал через прагматизм Юма, ставившего во гла­ву угла историческую личность как двигатель исторического развития, выводившего это развитие из воззрений отдельно­го человека и его действий. Все основные элементы в понима­нии истории взяты Карамзиным из XVIII столетия и отража­ют предшествующий этап в развитии истории. Но историчес­кая наука прошла уже значительный путь, и, конечно, нельзя было вовсе обойти две основные проблемы исторической на­уки, к разрешению которых через наследие прошлого настой­чиво пробивалась историческая мысль, - проблему источника и проблему исторического синтеза. Но здесь наступало про­тиворечие между требованием научной документации и лите­ратурно-художественным направлением. Карамзин нашел это­му противоречию своеобразное разрешение, разделив свою ис­торию на две самостоятельные части. Основной текст - литературное повествование - сопровождался в приложени­ях самостоятельным текстом документальных примечаний.

Источники «Истории государства Российского»

С именем Карамзина и его «Историей...» связаны публикация, введение в научный оборот значительного числа исторических па­мятников. Следуя духу времени, ученый ис­пользует свои личные связи, сносится с московским и другими архивами, обращается к крупным библиотечным фондам, прежде всего в Синодальную библиотеку, прибегает и к частным хра­нилищам, например к фондам Мусина-Пушкина, и выписыва­ет, точнее, извлекает оттуда те новые документы, о которых впервые читатель узнавал от Карамзина. Среди этих докумен­тов и новые летописные списки, например Ипатьевский свод (по терминологии Карамзина - Киевская и Волынская лето­писи), впервые использованный Карамзиным; многочисленные юридические памятники - «Кормчая книга» и церковные ус­тавы, Новгородская Судная грамота, Судебник Ивана III (Татищев и Миллер знали только Судебник 1550 г.) «Стоглав»; используются литературные памятники - на первом месте «Слово о полку Игореве», «Вопросы Кирика» и др. Расширяя вслед за М.М. Щербатовым использование записок иностран­цев, Карамзин и в этой области привлек впервые много новых текстов, начиная с Плано Карпини, Рубрука, Барбаро, Контарини, Герберштейна и кончая записками иностранцев о Смут­ном времени. Результатом этой работы и явились те обширные примечания, которыми Карамзин снабдил свою «Историю...». Они особенно обширны в первых томах, где по объему превы­шают сам текст «Истории...». 1-й том содержит 172 страницы, а примечания к нему - 125 страниц петита, во 2-м томе на 189 страниц текста приходится 160 страниц примечаний, так­же петитом, и т.д.

Эти примечания составляют главным образом выдержки из источников, изображающих те события, о которых расска­зывает Карамзин в своей «Истории...». Обычно даются парал­лельные тексты из нескольких источников, главным образом - разные списки летописей. Это огромное количество докумен­тального материала сохранило свою свежесть в ряде случаев до конца XIX в., тем более что некоторые списки и памятни­ки, которыми пользовался Карамзин, погибли во время мос­ковского пожара 1812 г. или от других стихийных бедствий. К примечаниям Карамзина долго продолжали обращаться ис­торики, уже перестав читать его «Историю...»; ценность этих примечаний совершенно бесспорна.

Надо оговорить, что в самой работе по розыску и обработке документов значительную роль сыграли выдающиеся деятели русской археографии начала XIX в. Им и принадлежит значи­тельная доля указанной заслуги «Истории...» Карамзина. Из переписки Карамзина с К.Ф. Калайдовичем, директором Московского архива Коллегии иностранных дел А.Ф. Ма­линовским, с П.М. Строевым видно, что новооткрытые памятники, использованные в карамзинской «Истории...», в значи­тельной части - их находки. Они не только высылают ему дела, представляющие ценность и важность для этого перио­да, но и сами, по его поручению, делают подбор документов, выборку и систематизацию чернового подготовительного ма­териала к заданной теме или вопросу.

Но Карамзин не ограничивается в своих примечаниях од­ним формальным воспроизведением источника. Примечания Карамзина свидетельствуют о том, что его длительная и углуб­ленная работа над документальным материалом, его обшир­ные исторические познания поставили его в известной мере в уровень с требованиями критического метода, принесенного Шлецером в русскую историческую науку. Историк летописа­ния М.Д. Приселков отметил тонкое критическое чутье Карам­зина в отборе использованных им текстов Ипатьевской, Лаврентьевской и Троицкой летописей. Его примечания о составе «Русской Правды», о церковных уставах Владимира и Всево­лода, частое сопоставление разных исторических источников для разрешения отдельных научных контроверз сообщают при­мечаниям Карамзина не только археографическое, но и исто­рическое значение. Не случайно к мнению Карамзина прислу­шивались в спорных вопросах специалисты-археографы. И все же в общей системе исторических взглядов Карамзина, в об­щем построении его «Истории...» весь этот источниковедчес­кий, критический аппарат сохраняет чисто формальный, от­сылочный характер.

Исследователь в примечаниях дает выписки из источников, изображающих те события, которые он описывает в своей ис­тории. Но при этом тот самый критический материал, который содержится в примечаниях, остается неотраженным в самой «Истории...», оказывается как бы за рамками повествования. В плане последнего Карамзину важны не критика источников и раскрытие внутреннего содержания явлений. Он берет из источника только факт, явление само по себе. Этот разрыв меж­ду примечаниями и текстом переходит иногда и в прямое про­тиворечие, так как эти две части работы Карамзина подчинены двум разным принципам, или требованиям. Так, в самом нача­ле своей «Истории...», обойдя этногенетические вопросы в крат­ком очерке, как это сделал уже М.М. Щербатов, он подошел к объяснению имени славян: «...под сим именем, достойным лю­дей воинственных и храбрых, ибо его можно производить от славы» - таково положение Карамзина. А в примечании 42-м к этому тексту дается научная контроверза и фактическое оп­ровержение этого толкования. Но, опровергнутое критикой, оно утверждается повествованием, как согласное с художе­ственным образом создаваемым писателем. Так же дан и вопрос о призвании варягов. Если в примечании намечена кри­тика легенды о Гостомысле, то художественные задачи пове­ствования вводят его в текст, как «достойного бессмертия и славы в нашей истории». Критика текста вообще не перехо­дит у Карамзина в критику легенды; легенда, напротив, - са­мый благодатный материал для художественного украшения рассказа и для психологических рассуждений.

Н.М. Карамзин – известный русский историк и писатель. Он начал новую эпоху русской исторической литературы. Карамзин первым заменил мертвый язык книги живым языком общения.

Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 года. После несостоявшейся военной карьеры он занялся литературной деятельностью. Его мысль рождалась в напряженном и трудном общении опыта бурных событий европейской и русской жизни. Это являлось своеобразным университетом, определившим весь его дальнейший путь. Впечатления сформировали его личность и разбудили мысль Карамзина, обусловили его желание понять происходившее не только в отечестве, но и в мире.

Среди литературного и исторического наследия Карамзина огромное место занимает «История государства Российского». В ней, как отмечали его современники, «Русь прочла историю своего отечества и в первый раз получила о ней понятие». Работа над «Историей» длилась более двух десятилетий (1804 – 1826). «История государства российского» построена на огромном фактическом материале, собиравшимся писателем в течение многих лет. Среди первоисточников огромное значение имеют летописи. В тексте его «Истории» использованы не только ценные сведения и факты летописей, но и включены обширные цитаты или пересказы повестей, преданий, легенд. Для Карамзина летопись ценна прежде всего тем, что она открывала отношение к фактам, событиям и легендам современника их – летописца».

«История государства российского» позволила раскрыть процесс формирования национального характера, судьбы Русской земли, борьбы за единство. Карамзин при рассмотрении этих вопросов уделял большое внимание роли национального фактора, патриотизму и гражданственности, а также социальному фактору и его влиянию на национальное самосознание. Карамзин пишет: «Мужество есть великое свойство души, народ им отмеченный, должен гордиться собою».

Карамзин проследил влияние на национальную жизнь политических режимов прошлого, как они складывались в формы княжеского и царского государственного правления, он, как историк верит в опыт истории, утверждает, что опыт истории есть истинный поводырь человечества. Анализируя события истории, Карамзин пишет: «Мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве – а смирение в политике вредно, кто самого себя не уважает, того без сомнения и другие уважать не будут». Чем сильнее любовь к Отечеству, тем яснее путь гражданина к собственному счастью. Поэтому Карамзин пишет: «Таланту Русскому все ближе прославлять русское».

События Французской революции и последующей реакции на нее послужили связью между периодом, когда началось формирование историзма в эпоху Просвещения, и его последующем развитии. Энгельс указывал, что именно в первое десятилетие XIXвека шел бурный процесс выработки новой философии истории. История человечества уже перестала казаться диким хаосом бессмысленных насилий она, напротив, предстала, как процесс развития самого человечества, и задача мышления свелась теперь к тому, чтобы проследить последовательные ступени этого процесса, среди всех его блужданий и доказать внутреннюю закономерность среди всех кажущихся случайностей. «История государства российского» – частный пример процесса философского осмысления исторического прошлого на материале истории России.

К «Истории государства российского» современники Карамзина относились по-разному. Так, Ключевский писал: «Взгляд Карамзина на историю строился не на исторической закономерности, а на нравственно-психологической эстетике. Его занимало не общество с его строением и складом, а человек, с его личными качествами и случайностями личной жизни».

И.И. Павленко в своей работе «Историческая наука в прошлом и настоящем» писал: «Структура «Истории государства российского» отражает безраздельное господство описательной истории со слабыми попытками осмыслить суть явлений, уловить их тесную взаимосвязь. Автор регистрирует явления, и сам пытается их объяснить с позиций нравственно-психологических, влиявших не столько на мысли читателя, сколько на его чувства».

Но несмотря на все недостатки, значение работы очень велико. Без Карамзина русские не знали бы истории своего отечества, ибо не имели возможности смотреть на нее критически. Карамзин хотел сделать из истории России не похвальное слово русскому народу, как Ломоносов, а героическую эпопею русской доблести и славы, он помог русским людям лучше понимать свое прошлое, но еще больше он заставил любить его. В этом главная заслуга его трудов перед русским обществом и главный недостаток его перед исторической наукой – отмечали историки-писатели.

Карамзин был не только историком, в последние 5 лет XVIIIстолетия Карамзин выступал как прозаик и поэт, как критик и переводчик, как организатор новых литературных изданий, объединяющих молодых поэтов, оказывал огромное внимание не только на русскую литературы, но и на русское общество.

Сохраняя свои идейные позиции, историк не остался глух к общественным событиям, предшествовавшим восстанию декабристов, и изменил акценты в последних томах «Истории» – в центре внимания оказались самодержцы, ставшие на путь деспотизма.

Карамзин, как патриот, ученый очень любил Россию, и старался сделать как можно больше для ее процветания. Карамзин писал исторически обусловленные советы, исходя из посылок разума, и опираясь на опыт истории.

В заключении можно привести слова Белинского: «Главная заслуга Карамзина, как историка России, состоит совсем не в том, что он написал истинную историю России, а в том, что он создал возможность в будущем истинной истории России».